Пришла зима, выпал снег -- и крыша будки Леонида, так изрядно прохудившаяся за эти годы, уже начала кое-где протекать.
Старый брехун Леонид опять жалобно скулит -- у него дилемма -- хочет одновременно лизнуть жопу Филипову и притявкнуть на кудрявого пуделя, вцепившись в его ненавистные белые штанишки.
Да вот незадача -- язык-то всего один. Эх, а так бы!
Леонид гневно лает об отсутствии мужика и крепкой руки в доме, и мечтательно припоминает дибильные Филиповские деревянные изваяния у Комарика и травмоопасную ватно-лубочную горку в скобках, которая ему так нравилась.
Как и все тяжелобольные путриотизмом и скрепой головного отростка , Леонид плотно ассоциирует себя с русскими зодчими и свято уверен в недооценённости своих талантов и умений.
В связи с этим он испытывает острую неудовлетворенность, и по этому поводу проявляет нездоровый интерес ко всяким деревянным изделиям.
Короче, Лёнчик совсем оголодал и страстно жаждет попилить. Видать зима будет холодная...